Информационное оружие и информационная борьба реальность и домыслы
ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 1/2008, стр. 62-70
Информационное оружие и информационная борьба: реальность и домыслы
Полковник в запасе В. И. ОРЛЯНСКИЙ,
доктор военных наук
ОРЛЯНСКИИ Владимир Иванович родился 14 апреля 1948 года в селе Дивное Ставропольского края. Окончил Орджоникидзевское высшее командное училище имени маршала Советского Союза А.И. Еременко (1971), Военную академию имени М.В. Фрунзе (1982), адъюнктуру (1987) и докторантуру (1996) Военной академии имени М.В. Фрунзе.
Службу проходил в Группе советских войск в Германии, Сибирском и Среднеазиатском военных округах в должностях командира мотострелкового взвода и мотострелковой роты, командира комендантской роты дивизии, старшего помощника начальника учебного отделения штаба учебной мотострелковой дивизии, начальника штаба учебного мотострелкового полка, старшего офицера оперативного отдела штаба армейского корпуса.
С 1987 по 1998 год - старший преподаватель кафедры тактики Военной академии имени М.В. Фрунзе. После увольнения в запас работает в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации старшим преподавателем (с сентября 1998) и профессором (с июля 2000) кафедры оперативного искусства.
Защитил кандидатскую (1987) и докторскую (1996) диссертации по проблеме развития тактики наступления в условиях применения перспективных средств вооруженной борьбы. Действительный член Академии военных наук и Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка.
СЕГОДНЯ едва ли не в каждой публикации и дискуссии можно прочитать или услышать фразы, включающие слова «информация» и «информационный». Информационным стало все: объекты, процессы, явления. Есть информационные технологии и информационное обеспечение, информационные среда, сфера и пространство, информационное оружие и информационная борьба или война и т. п. Настоящий информационный бум. Причем, слово «информация» и производные от него употребляются настолько часто, что порой трудно уловить смысл сказанного, понять, где речь идет об актуальных научных проблемах, а где даются лишь поверхностные оценки новых явлений, легковесные обобщения, как правило, сопровождающиеся образованием множества «новых» понятий.
Подобный понятийный ажиотаж может возникать по разным причинам, причем не всегда объективным, поэтому многие явно ошибочные посылки можно было бы игнорировать, не обращать на них внимания. Однако все чаще с большой легкостью абстрактные оценки новых факторов привносятся в сферу военной деятельности, оказывая тем самым отрицательное влияние на обороноспособность государства. В частности, абсолютизация роли информации в современных военных конфликтах ведет к искажению их сущности и основного содержания - вооруженной борьбы. А поскольку в прямой зависимости от этого находится подготовка военных кадров, будущих генералов и маршалов, способных при необходимости так же легко ориентироваться в новой обстановке, как А.В. Суворов и Г.К. Жуков в свое время, подобные абстрактные выводы не так уж безобидны. В связи с этим важно, на наш взгляд, не откладывая в долгий ящик, разобраться в ситуации, связанной с новыми возможностями в области использования информации и некоторыми новыми терминами, способными оказать негативное влияние на военное, и в частности оперативное, искусство. К таким терминам относятся «информационное оружие» и «информационная борьба».
Как известно, в Военной доктрине Российской Федерации к основным задачам по обеспечению военной безопасности в угрожаемый период и с началом войны (вооруженного конфликта) отнесены: организация и скоординированное ведение вооруженной, политико-дипломатической, информационной, экономической и других видов борьбы. Из данного положения следует, что вооруженная, информационная и другие виды борьбы являются существенно отличающимися друг от друга структурными элементами военного конфликта, имеют свои цели, сущность и содержание, ведутся собственными силами и средствами. Поэтому утверждение о том, что в будущем «вооруженная борьба будет пронизана разветвленным информационным противоборством», представляется не соответствующим не только положениям Военной доктрины страны, но и объективной реальности. Диалектическая взаимосвязь явлений отнюдь не предполагает их абстрактного взаимопроникновения, ведущего к деформации или полному отрицанию их сущности, образованию неких производных форм, не имеющих конкретных характеристик.
Пожалуй, нет необходимости уточнять, какими силами и средствами ведется вооруженная борьба в современных условиях. Следует только отметить, что эффективное применение любого самого мощного и точного оружия зависит от наличия информации о положении поражаемых объектов, возможностях своих сил и средств, а также о других условиях, учет которых в ходе борьбы играет важную роль в достижении успеха. Однако, хотя информационная характеристика вооруженного противоборства всегда оказывала важное, порой даже решающее, влияние на его исход, она, тем не менее, никогда не меняла сущности вооруженной борьбы, не превращала ее в информационную. Это обусловливается тем, что информация во все времена играла определенную роль не сама по себе, а только в связи с процессами, силами и средствами, в интересах которых она использовалась. Иначе говоря, информация всегда играла обеспечивающую роль и могла иметь решающее значение только при прочих равных или сопоставимых условиях, к которым в вооруженной борьбе, прежде всего, относили наличие у противоборствующих сторон оружия и войск, способных его применять.
Аналогично обстоит дело и сегодня. При всей важности информации она не заменяет и, возможно, никогда не заменит оружия, не станет основным средством ведения борьбы на поражение.
Очевидно, поэтому термин «информационное оружие» трактуется, как правило, очень широко, а применение такого оружия считается фактором скрытого экономического и военно-политического давления. Вместе с тем выработка так называемых «объединяющих» понятий на основе чрезмерно широких обобщений дает возможность некоторым исследователям говорить о том, что к информационному оружию относится не только совокупность средств, позволяющих осуществлять определенные действия с информацией, но и сама информация. Такая позиция, к сожалению, оказалась весьма устойчивой, несмотря на ее уязвимость и очевидную необъективность.
Расхожее мнение о том, что слово может убить или, наоборот, излечить от недуга при эмоциональном восприятии звучит весьма эффектно. Однако нельзя ориентироваться на эмоции, говоря об эффективности применения определенных видов оружия при рассмотрении сложных вопросов теории и практики, в частности вооруженной борьбы. При всей силе слова, несущего в себе убийственные или излечивающие сведения, говорить сегодня об информации как об оружии, на наш взгляд, не приходится. Информация пока не стала средством, способным воздействовать на человека так же эффективно, как современные виды оружия. Вряд ли это требуется обосновывать. Вопрос в другом - станет ли информация когда-нибудь способной оказывать такое же эффективное воздействие, как и другие средства вооруженной борьбы.
Дело в том, что стремление к мировому господству в виде навязчивой идеи время от времени овладевает головами военно-политических деятелей некоторых государств. С этой целью разрабатывалось и поступало на оснащение войск все более эффективное оружие, вплоть до ядерного, способного уничтожить все живое на планете. Сегодня новые технологии открывают широкие возможности перед человечеством, в том числе и в создании принципиально новых средств поражения или такого воздействия, которое обеспечит достижение самых амбициозных целей в межгосударственных или внутренних военных конфликтах. При этом все чаще можно слышать о перспективах использования в этих целях информации.
В этой связи принципиальное значение имеет вопрос о том, что конкретно имеется в виду. Сегодня некоторые ученые под информацией понимают фундаментальный генерализационно-единый безначально-бесконечный законопроцесс... отношения, взаимодействия, взаимопревращения и взаимосохранения энергии, движения, массы и антимассы на основе материализации и дематериализации в микро- и макроструктурах Вселенной. На основе подобных определений утверждается, что информация является первоосновой Вселенной и мира, первопричиной, сущностью, источником и носителем всех явлений и процессов, всех материальных частиц и объектов. Вероятно, при достаточно глубоком обосновании этого определения, признании его на общенаучном уровне, вопрос о дальнейшем развитии науки вообще и военной в частности был бы поставлен в иной плоскости, нежели сегодня.
Однако не стоит забывать, что подобное отношение к информации не выходит пока за рамки научной гипотезы, о достаточном обосновании которой говорить не приходится. Вместе с тем важность данного вопроса потребовала не только уточнения термина «информация» на уровне толковых словарей русского языка, но и принятия решения по этому поводу на законодательном уровне. Именно поэтому основой для научно-прикладной и практической работы в современных условиях является закон, в котором информация определяется как сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления. Это определение позволяет считать информацию идеальным объектом, не существующим без материального носителя. Как сведения (а не законопроцесс и не первооснова Вселенной), информация может оказывать определенное воздействие на отдельного человека и на массы людей, результативность которого сегодня оценивается относительно невысоко.
Так, по мнению ученых Академии военных наук России, «ведение победоносной информационной войны представляется пока трудноразрешимой задачей... В настоящее время мы наблюдаем лишь попытки внедрения средств гарантированного воздействия на индивидуальное и массовое сознание...». Следует уточнить, что в данном случае авторы имеют в виду именно те информационные войны, которые ведутся в обществе на протяжении тысячелетий и в которых в качестве основного воздействующего фактора, влияющего на ход и исход событий, служит не что иное, как информация.
С учетом этого ставить на повестку дня вопрос о том, насколько в обозримой перспективе возрастет роль информации как основного фактора воздействия, заменит ли она применяемые в современных войнах виды оружия, на наш взгляд, преждевременно. Здесь все пути открыты. Возможно, направление, связанное с развитием теории консциентальной войны - войны мировоззрений, окажется настолько перспективным, что в конечном счете применение методов манипуляции индивидуальным и общественным сознанием станет таким же простым, как нанесение ракетно-авиационных ударов по войскам. Однако считается, что пока говорить о наличии таких методов преждевременно.
Если подобная гипотетическая возможность когда-либо станет реальностью, то больше не придется говорить ни о каких других видах оружия, кроме информации, ни о каких иных войнах, кроме информационных, а перспективы дальнейшего существования и развития общества, очевидно, будут рассматриваться совершенно с других позиций.
Итак, пока не представляется возможным рассчитывать на информацию как на средство, которое можно использовать вместо современного оружия, но поскольку внимание к этому вопросу не снижается, оставим его на рассмотрение будущих поколений исследователей.
Сегодня более актуальным является другой вопрос, обусловленный тем, что информационное оружие разделяют на технические (кибернетические и др.) средства информационного воздействия и «собственно информационные средства, связанные с восприятием и воздействием информации на личность и общество». Нетрудно заметить, что в данном случае речь идет об информационном оружии, которое лишь отчасти соотносится с традиционными информационными войнами, поскольку в них, как известно, технические средства информационного воздействия не применялись. Теперь же, говоря об информационном оружии, часто имеют в виду не только и не столько информацию, сколько технические, кибернетические и другие средства, позволяющие воздействовать на саму информацию - «передаваемую, обрабатываемую, создаваемую, уничтожаемую, воспринимаемую и хранящуюся».
Такая позиция представляет информационную борьбу совершенно в иной плоскости, открывая широкие возможности для нарушения логики и образования множества новых понятий, не соответствующих сущности явлений. И хотя в том же источнике говорится, что вместо информационного оружия следовало бы говорить о «кибернетическом оружии», как более правильно отражающем суть происходящего, его авторы, к сожалению, не сочли нужным конкретизировать некоторые принципиальные моменты в отношении современного понятийного аппарата.
Однако дальнейшее пребывание в абстракциях вряд ли будет способствовать существенному продвижению вперед в объективной оценке сущности понятия «информационная борьба» и влияния последней на жизнь общества. В этой связи следует подчеркнуть принципиальный момент, заключающийся в том, что информация непосредственно не может являться объектом воздействия, поскольку воздействовать на нее можно только опосредованно, через ее носитель. Это обусловлено тем, что информация - идеальный объект, не существующий в материальном виде. Она может быть изъята с носителя или вместе с носителем, уничтожена («стерта») на носителе, например магнитном, или вместе с носителем.
Отсюда следует, что, говоря о воздействии на информацию в ходе информационной борьбы, подразумевается, прежде всего, воздействие на определенные материальные объекты. Поэтому в зависимости от поставленных целей техническое (кибернетическое и иное) воздействие на носители информации может приводить к искажению (утрате) их функций в отношении информации (когда носитель становится постоянно или временно неспособным осуществлять те или иные информационные процессы с требуемым качеством) или к их уничтожению вместе с информацией.
Именно так решаются вопросы в ходе вооруженной борьбы, когда при решении задач войсками по поражению важных информатизиро-ванных объектов противника на них оказывается комплексное воздействие различными видами оружия. Если же требуется воздействовать только на информацию на этих объектах, то решаются специальные задачи в рамках разведки, РЭБ и других видов обеспечения операций. Здесь уместно сказать о необходимости привлечения внимания к развитию способов выполнения этих задач в новых условиях в интересах повышения потенциальных возможностей войск. Одной из причин отставания в этой области как раз и является неясность трактовки информационной борьбы, ее взаимосвязей с вооруженной борьбой и роли обеих в военном конфликте.
Примечательно то, что применение технических и кибернетических средств в информационной борьбе в целях физического воздействия на информацию (т. е. на ее носители) по сути превращает эту борьбу в вооруженную, но ведущуюся оружием, отличным от традиционного и создаваемым на основе новейших технологий. Это подтверждается и недвусмысленными высказываниями ряда авторов, указывающими на то, что при прямом физическом воздействии не совсем корректно говорить об информационном оружии, так как в этом случае придется авиабомбу или артиллерийский снаряд также признать информационным оружием. Естественно, что такое «обобщающее» понятие является объективно неприемлемым для определения современного оружия. И поскольку воздействие на материальный объект (носитель информации) техническими и кибернетическими средствами всегда является физическим воздействием, его следует относить к содержанию не информационной, а вооруженной борьбы, сами же эти средства - к перспективным видам оружия. Это вполне соответствует предложенному варианту классификации современных видов и средств поражения.
Известно, что в ходе познания и преобразования действительности важно учитывать непрерывную интеграцию и дифференциацию наук и процессов, не абсолютизируя каждое из этих направлений, а находя оптимальное их сочетание на данный период времени. Игнорирование такого подхода ведет к повышению роли субъективизма и волюнтаризма в принятии решений. Это наглядно подтверждается чрезмерным увлечением интеграционными процессами, необоснованными обобщениями и завышенными допущениями в области исследования новых явлений, связанных, в частности, с развитием цифровых технологий.
В ряде случаев весьма очевидным является то, что чрезмерное обобщение при легком искажении смысла новых понятий привело к трудно устранимым негативным последствиям, способным завести в тупиковые ситуации на важных направлениях развития науки, в том числе и военной. Стоило бы обратить внимание общественности и ученых на новые информационные технологии, однозначно определив их как цифровые, что в большей степени соответствует их сути. Тогда слово «информация» не стало бы нарицательным, что оказалось причиной многих нарушений элементарной логики в ходе дискуссий, научных исследований в области теории и практики, в том числе и военного дела.
В этой связи представляется некорректным уже само представление о традиционных механических, общественных и иных системах как о системах информационных. Если современный мир существенно изменяется в результате развития цифровых технологий, кем-то на субъективных основаниях названных информационными, то зачем же по этой причине изменять названия традиционных систем. Ведь уже завтра в связи с развитием нанотехнологий эти же системы (сущность которых не изменится) потребуется называть наносистемами, а вооруженную борьбу, сегодня трансформируемую в информационную, именовать наноборьбой. Такая позиция представляется весьма далекой от объективно-диалектической.
В такой же мере неприемлемо отнесение технических средств и кибернетического оружия к области информационной борьбы. Все, что касается применения этих средств, а тем более психотронного оружия, к которому относят любые средства, предназначенные для насильственного воздействия на мозг одного человека или массы людей, а также на самые разные иные материальные объекты окружающего нас мира никакого отношения к информационной борьбе иметь не может. Ведь уже на современном этапе лишь отдельные попытки использования в криминальных целях новейших технических средств, например в компьютеризированной финансовой сфере, создают резонанс во всем мире, вызывают резкие и мощные ответные реакции со стороны мировой общественности, политиков, государственных деятелей и деловых кругов.
Применение средств, разрабатываемых на основе новейших технологий, в агрессивных целях находится вне рамок международного права. А поскольку они по своим потенциальным возможностям будут соизмеримы с оружием большой силы, рано или поздно потребуется создать юридическую базу, ограничивающую или полностью запрещающую их использование, по крайне мере в мирное время. Это обусловливается тем, что при создании подобных средств в массовых масштабах столкновение оснащенных ими вооруженных сил или иных силовых структур противоборствующих государств будет представлять собой не что иное, как военный конфликт с применением принципиально нового оружия. Вероятно, такие конфликты в зависимости от их масштабов будут существенно отличаться от современных по характеру, содержанию и последствиям.
Вышеизложенное позволяет сделать следующий вывод: информационным может считаться только воздействие с помощью информации, но не воздействие на информацию. Воздействие с помощью информации может оказываться только на человека, так как она в виде сведений может восприниматься только человеком (не будем принимать во внимание животный мир). Отсюда следует, что информационная борьба (при соответствии понятия сущности данного явления) не может включать в себя какого бы то ни было технического (силового) аспекта. В этой борьбе информация используется как фактор воздействия на индивидуальное и общественное сознание и одновременно как средство защиты от такого воздействия (рис).
Средством ведения такой борьбы являются прежде всего средства массовой информации, обеспечивающие доведение информации каждой из противоборствующих сторон до избираемых объектов. В этом случае информационное превосходство может трактоваться как более эффективное воздействие с помощью информации. Для завоевания такого превосходства требуется более качественная информация и более совершенные способы ее доведения, связанные с развитием глобальных коммуникационных систем. Уже сегодня в целях ведения информационной борьбы некоторые государства широко используют Интернет. В частности, «американские специалисты в области информационно-психологического воздействия уже имеют опыт работы в компьютерных сетях противника».
Иной (силовой) подход к трактовке понятия «информационная борьба» приводит к неразрешимым противоречиям между взглядами на информационную и вооруженную борьбу, являющуюся предметом военного, и в частности оперативного, искусства. Включение в информационную борьбу силового аспекта неизбежно привело бы к деформации устоявшихся положений теории и практики оперативного искусства, что может негативно сказаться на подготовке военных кадров, на освоении ими и без того сложных современных форм и содержания вооруженной борьбы.
Подводя итог вышеизложенному, можно сделать следующие выводы.
Первый. Информационное оружие и информационная борьба сегодня являются категориями условными, поскольку информация еще не стала средством, сопоставимым по силе воздействия с традиционным оружием, а под информационной борьбой понимается не то противоборство, в котором информация является воздействующим фактором.
Второй. В современных условиях актуальным является широкое использование средств массовой информации, включая Интернет, при решении задач информационной борьбы, фактором воздействия которой является информация. Для этого требуется развитие взглядов на содержание такой борьбы и ее ведение с использованием соответствующего понятийного аппарата.
Третий. Информационную борьбу, ведущуюся только путем использования информации в целях информационно-психологического воздействия, следует отделять от борьбы психологической, для осуществления которой имеется арсенал самых разных силовых методов и средств, не имеющих отношения к информации. Психологическая борьба, ведущаяся с применением этих средств, в отличие от информационной имеет непосредственное отношение к вооруженной борьбе.
Четвертый. Включение в содержание информационной борьбы технического или кибернетического аспекта теоретически ошибочно, так как в этом случае содержание борьбы не будет соответствовать ее названию. При этом легко стирается грань между понятиями «информационная борьба» и «вооруженная борьба», возникают искусственно создаваемые противоречия во взглядах на теоретические основы обоих видов борьбы.
Пятый. Отсутствие в теории четких граней между разными видами борьбы невозможно компенсировать в ходе учебного процесса никакими педагогическими приемами. В процессе подготовки военных кадров требуются предельно четкие, конкретные установки. Поэтому очень важно развивать военную науку и строить учебный процесс исключительно на объективных основах, сводя к минимуму субъективный (в отрицательном смысле этого слова) фактор.
Военная доктрина Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 21 апреля 2000 г., № 706 // Армейский сборник. 2000. № 6. С. 7.
Вестник Академии военных наук. 2005. № 4 (13). С. 13.
Вестник Академии военных наук. 2006. № 4 (17). С. 22.
Там же.
Там же. С. 24.
Юзвишин И.И. Информациология или закономерности информационных процессов и технологий в микро- и макромирах Вселенной. Монография. 3-е изд. М.: Радио и связь, 1996. 215 с; Потеев М.И. Концепции современного естествознания. «Питер». 1999. 352 с. и др.
Цыганков В.И., Лопатин В.Н. Психотронное оружие и безопасность России. М.: СИНТЕГ, 1999. С. 40.
Федеральный Закон № 24 ФЗ от 20.02.95.
Вестник Академии военных наук. 2006. № 4 (17). С. 24.
Там же. С. 26-27.
Там же. С. 26.
Там же. С. 25.
Вестник Академии военных наук. 2006. № 4 (17). С. 24.
Там же.
Вестник Академии военных наук. 2006. № 4 (17). С. 24.
Военная Мысль. 2007. № 4. С. 60.
Военная Мысль. 2006. № 9. С. 76-80; Браммер Ю.А., Па щук И.Н. Цифровые устройства. М.: «Высшая школа», 2004. 230 с.
Вестник Академии военных наук. 2006. № 4 (17). С. 23.
Там же. С. 25.
Цыганков В.И., Лопатин В.Н. Психотронное оружие и безопасность России. С. 17.
Независимое военное обозрение. 2007. № 1 (507).
Цыганков В.И., Лопатин В.Н. Психотронное оружие и безопасность России. С. 14.
Независимое военное обозрение. 2007. № 1 (507).
