МС-1

ТЕХНИКА И ВООРУЖЕНИЕ № 9/2008, стр. 38-44

МС-1

Михаил Свирин

Окончание.

Начало см. в «ТиВ» №7/2008г.

Модернизация МС-1

Итак, уже в 1929 г. стало ясно, что характеристики МС-1 (Т-18) не отвечают возросшим требованиям Штаба РККА. Заседание 17-18 июля 1929 г., на котором была принята «система танко-тракторно-автоброневооружения», отвечавшая новой структуре РККА, казалось, ставило крест на производстве Т-18 как устаревшем для ведения боевых действий в новых условиях.

Но поскольку танк, отвечающий новым требованиям, еще не был создан, то в одном из пунктов решения отмечалось: «Вплоть до сконструирования нового танка допустить на вооружении РККА танк МС-1. АУ УС РККА принять все меры по увеличению скорости танка до 25клм/ч».

Во исполнение этого решения по танку Т-18 были проведены следующие работы: увеличена мощность двигателя до 40 л.с, применена четырехскоростная коробка передач вместо трехскоростной и введено новое литое ведущее колесо. Было пересмотрено и вооружение Т-18, которое теперь должно было состоять из 37-мм пушки большой мощности и 7,62-мм пулемета Дегтярева в шаровом яблоке Шпагина. При установке нового вооружения башня оказалась бы сильно перегруженной в передней части, поэтому в танках, выпускаемых с 1930 г., была введена кормовая ниша, предназначенная к тому же для размещения радиостанции.

Такой видоизмененный танк получил название «МС-1 (Т-18) образца 1930 г.». Но модернизация была половинчатой и кардинально не улучшала боевые характеристики танка, так как скорость движения так и не достигла 25 км/ч, а корпус остался прежним. Поэтому в конце 1929 г. начались работы над модернизированным танком сопровождения Т-20 (Т-18 улучшенный).

В новой машине предусматривалось провести следующие доработки:

- увеличить мощность двигателя до 60 л.с;

- по возможности, улучшить пушечное вооружение;

- увеличить боекомплект пулемета;

- увеличить емкость топливного бака со ПО до 160 л;

- снизить вес пустого танка (для чего допускалось уменьшение толщины броневой защиты до 15-7 мм);

- унифицировать катки танка с катками Т-19;

- упростить процесс управления танком;

- уменьшить число импортных деталей.

Кузов (корпус) нового танка был готов в мае (при плане - к марту) 1930 г. В нем были, казалось бы, устранены все недостатки корпуса Т-18, ставшие результатом его переделки из Т-16. Например, демонтировали ненужный литой удлинитель в носовой части (весом 150 кг), изменили расположение кареток подвески (а также убрали лишний передний опорный каток), что улучшало распределение веса танка на гусеницу и уменьшало продольные колебания; была упрощена форма корпуса, и в частности - надгусеничных полок (это позволило разместить в них большие бензобаки).

Легкий танк МС-1 (Т-18) обр. 1930 г.

Двигатель танка мощностью 60 л. с. запоздал почти на полгода. Он был подан 14 октября и развил на стенде мощность 57 л.с, правда, при несколько лучшей экономичности, чем ожидалось. Этот двигатель планировалось устанавливать также на танки Т-18 новых серий, на танкетки Т-23, а также на средние тракторы РККА.

Ввиду того, что клепка очень удорожала и усложняла конструкцию, в октябре под руководством зав. опытным цехом завода «Большевик» И. Шумилина были разработаны и изготовлены на Ижорском заводе опытные сварные бронекорпуса для Т-20. В работе над одним из корпусов непосредственное участие принял известный в те годы конструктор-самоучка Н.И. Дыренков.

Корпуса подвергли обстрелу из 37-мм и 45-мм пушки стальной гранатой с дальности 800 м, причем обстрел 37-мм снарядами они выдержали хорошо, но 45-мм пушка оказалась весьма эффективной - были обнаружены многочисленные трещины в соединительных швах и разрушения самих броневых листов.

Несмотря на привлекательность сварки для производства танков, для ее применения в массовом производстве в то время не было ни необходимого оборудования, ни опыта, на что неоднократно указывали И. Шумилин и директор завода «Большевик» С. Королев.

Башню для Т-20 предполагалось заимствовать от проектируемого нового танка сопровождения вместе с вооружением, но, поскольку таковая изготовлена не была, на опытный образец для проведения его испытаний разрешили взять серийную башню танка МС-1 обр. 1930 г.

Вместо «броневого глаза» для механика-водителя была установлена наблюдательная амбразура, прикрытая пуленепробиваемым стеклом «симплекс-триплекс» желтоватого цвета. Убрали и рычаги управления, вместо которых ввели колонку по типу авиационной (предусматривалась впоследствии установка рулевого колеса типа автомобильного).

Первые 15 танков Т-20 готовили к 7 ноября 1930 г. (планировалось их участие в параде), но долгострой был в то время нормальным явлением (тем более что созданию танка мешали всевозможные доносы, чистки и разборки с бывшими и действующими членами Промпартии и т.д.), и даже в 1931 г. опытный танк оказался не окончен. Поэтому от заказа на изготовление 350 танков в течение 1931- 1932 гг. отказались. Недостроенный же опытный Т-20 был передан летом 1931 г. для изготовления «60-сильного среднего трактора РККА».

Устройство Т-18 обр. 1927 г.

Т-18 имел «классическую компоновку» с моторно-трансмиссионным отделением и ведущим колесом в кормовой части. Корпус танка собирался на каркасе из броневых листов толщиной 8-16 мм на пулестойких заклепках. Первые танки несли особые листы двухслойной (дно и крыша) и трехслойной (борта) брони, изготовленной по способу А. Рожкова. Позднее для удешевления танка использовалась обычная однослойная броня. Танк делился на три отделения: машинное (моторно-трансмиссионное), боевое и «передок» (отделение управления).

«Передок», как именовалось отделение управления, располагался в носовой части танка. Для доступа в него механика-водителя служил трехстворчатый люк. Две его створки откидывались влево и вправо. Ход створок ограничивался кронштейнами. Передний откидной щиток, расположенный в вертикальном лобовом листе, поднимался вверх и в таком положении удерживался стопором. В правой части щитка располагался прилив для установки корпуса монокулярного перископического прибора наблюдения (броневой глаз), левее - узкая щель для наблюдения. В случае интенсивного огневого воздействия противника она прикрывалась броневой заслонкой с двумя крестообразными отверстиями. А при крайней необходимости могла закрываться полностью. Для панорамного обзора поля боя в передних скуловых скосах имелись также узкие наблюдательные щели, прикрываемые изнутри задвижками.

В бортах носовой части корпуса устанавливались кронштейны под оси ленивца (направляющего колеса). Кронштейны служили для регулировки натяжения гусеницы при помощи специальных анкеров, расположенных на бортах танка. Впереди слева на кронштейне натяжного механизма устанавливалась фара, справа - звуковой сигнал. В боевой обстановке фара укладывалась в корпус. Задний фонарь, закрытый стеклом красного цвета, располагался на корме слева (иногда - справа над выхлопным патрубком). Он служил не только предупреждающим сигналом в темное время суток, но и световым устройством для управления колонной.

Особенностью конструкции корпуса было то, что он изготавливался цельным, без отдельной подбашенной коробки, однако в верхней части на бортах корпуса крепились специальные призматические карманы (надгусеничные ниши), в которых размещались топливные баки. Заливные горловины баков закрывались броневыми пробками сверху. Для доступа к бакам в задней части кармана имелась крышка, закрепленная тремя болтами и дополненная подвесным кольцом. При удалении болтов крышка открывалась в сторону на петле. Надгусеничные ниши выполняли также функцию грязевиков в средней части машины. В кормовой части грязевики (крылья) изготавливались из тонкого металла, а в передней - из брезента (малое количество танков первой серии имели металлические или фанерные передние части крыльев).

Моторно-трансмиссионное отделение танка закрывал сзади фигурный кормовой лист, который при необходимости мог откидываться на шкворнях вниз, обеспечивая доступ в машинное отделение. Сверху над машинным отделением на крыше, откидывающейся вверх-вперед, устанавливался колпак со щелевидным отверстием, обращенным в сторону башни. Его назначение - обеспечить доступ охлаждающего воздуха к двигателю с одновременной защитой машинного отделения от поражения огнем противника. В кормовой части корпуса был выполнен прилив, с задней стороны прикрытый металлическим кожухом с рядом отверстий малого диаметра. Нагретый воздух из машинного отделения через направляющий рукав поступал к отверстиям и через них выходил наружу. Для прогрева мотора рукав закрывался заслонкой. Защита мотора от попадания пуль и осколков обеспечивалась вертикальным бронелистом, расположенным перед кожухом со стороны мотора.

Вид броневой башни с открытым колпаком.

Внутри корпуса боевое отделение было изолировано от машинного моторной (по руководству - задней) перегородкой. Для доступа к мотору и его агрегатам изнутри в перегородке имелась двустворчатая дверь с запором. На перегородку также выводились краны переключения правого и левого топливного баков и кран переключения для работы системы питания мотора на самотек или под давлением.

В днище корпуса под боевым отделением размещался люк для выброса стреляных гильз и удаления попавшей в корпус воды. Люк закрывался крышкой и удерживался рычагом, закрепленным барашком. Для удобства работы в танке крышка люка закрывалась сверху вставкой пола.

На танках первых серий в днище корпуса присутствовал также люк под картером двигателя, однако проку от него оказалось немного, и распоряжением по ОАТ от 14 февраля 1930 г. он был упразднен.

В кормовой части корпуса располагался удлинитель- «хвост», облегчавший сравнительно короткому танку возможность преодоления широких окопов. Для эвакуации танка в нижней части корпуса сзади были приварены две, а впереди - одна петля.

Башня танка - клепаная, первоначально имела почти правильную шестигранную форму с наклонными стенками. Она опиралась на подбашенный лист через шариковую опору и поворачивалась посредством спинного упора, к которому подвешивался ремень - сиденье командира танка. Фиксация башни производилась посредством трех стопоров, расположенных равномерно на башенном погоне (два впереди и один - сзади) . На крыше башни находилась наблюдательная башенка (именовавшаяся вышкой), прикрытая сверху колпаком, который мог откидываться на петлях и служил крышкой люка. Для открывания колпака использовались пружины, а для удержания в открытом состоянии - стопор. По периметру основания колпака были проделаны вентиляционные отверстия, закрываемые при необходимости подвижной кольцевой заслонкой. Наблюдательные щели в вертикальных стенках башенки во избежание травм оборудовались кожаными налобниками, а сама башенка в месте соединения с крышей башни имела кожаную обивку. В правом борту башни располагалось вентиляционное отверстие, прикрытое сдвижной заслонкой каплевидной формы.

При модернизации танка форма башни была изменена. Она дополнилась кормовой нишей, предназначенной для установки радиостанции. Ниша закрывалась с тыльной стороны откидной крышкой, облегчавшей монтаж; и демонтаж радиостанции и оружия (реально в нише располагалась часть боекомплекта). Бортовая заслонка вентиляционного окна башни стала прямоугольной и откидывалась на петлях вверх. Новая башня стала тяжелее на 140 кг.

В передних гранях башни располагалось вооружение танка. Оно включало 37-мм пушку Гочкиса и 7,62-мм пулемет. Ствол орудия длиной 20 калибров был заимствован от одноименной морской пушки, но клиновой затвор имел иную конструкцию. Противооткатные приспособления состояли из гидравлического компрессора-тормоза и пружинного накатника, собранных вместе. Официально пушка была принята на вооружение Красной

Армии в 1922 г., но уже с 1920 г. она применялась на танках «Рено», «Рено русский» и некоторых бронеавтомобилях. На танках МС-1 первых серий пушка устанавливалась из старых запасов, среди которых попадались образцы, имевшие «обратную» нарезку (справа налево). Однако в 1928 г. ее должна была сменить 37-мм пушка ПС-1, изготовленная в советской России и представлявшая собой усовершенствованный П. Сячинтовым вариант пушки Гочкиса.

В ПС-1 был изменен ударный и спусковой механизмы, введен более мощный выстрел, для компенсации отката которого ствол орудия дополнялся дульным тормозом, использован оптический прицел ФД-3, некоторым изменениям подверглась маска пушки. Отечественная версия стала проще в производстве, в ней добавился модератор наката, уравновешива-тель для облегчения вертикальной наводки, изменена обойма, плечевой упор и т.д.

Пушка располагалась в левой передней грани в прямоугольном вырезе, а пулемет - в правой в полушаровой установке конструкции Шпагина. При необходимости пулемет можно было перенести в кормовую амбразуру, расположенную на левой задней грани и прикрытую в нормальных условиях броневой заслонкой.

Однако производство нового выстрела для ПС-1 было сочтено нецелесообразным, и потому указанная пушка была освоена частично - главные механизмы орудия, кроме трубы ствола с казенником. В результате родился гибрид орудия, прошедший в начале 1929 г. успешные испытания под названием «Гочкисс-ПС», или «Гоч-кис тип 3» и переданный для производства на завод №8 под индексом 2К.

Для стрельбы из пушки применялись унитарные выстрелы, которые размещались в танке в брезентовых сумках.

Танки первых серий оснащались только диоптрическими прицелами, однако в 1929 г. Мотовилихинский машиностроительный завод начал сборку 2,45-кратного оптического прицела для 37-мм танковых пушек с полем зрения 14°20' и диаметром выходного зрачка 2,6 мм. Этот прицел, разработанный в Ленинграде, пошел на оснащение некоторых танков МС-1, выпущенных после 1930 г.

Модернизация танков 1929-1930 гг. предусматривала увеличение их огневой мощи за счет установки в башне 37-мм пушки большой мощности ПС-2 конструкции П. Сячинтова или 37-мм пушки Б-3, изготовленной по переработанным чертежам фирмы «Рейнметалл». Новые орудия отличались большей дальностью стрельбы, а также имели полуавтоматический затвор, так что танк, несущий их, значительно выигрывал с точки зрения вооружения. Одновременно с установкой нового орудия, отличавшегося большим весом, было принято решение по уравновешиванию башни, что привело к появлению в ней кормовой ниши. Однако выпуск этих орудий не был освоен до 1932 г., и первым танком, получившим их, сталБТ-2. На долю же Т-18 остались «Гочкисы», которые в 1933 г. начали частично демонтировать с танков МС-1 для вооружения двухбашенных Т-26.

Пулеметное вооружение танка состояло первоначально из «2-ствольно-го 6,5-мм танкового пулемета Федорова-Иванова в шаровой установке Шпагина». Однако жизнь пулемета была недолгой. В 1929-1930 гг. на вооружение принимается новый танковый пулемет Дегтярева - ДТ, который почти на 20 лет стал основным автоматическим оружием всех советских танков.

Моторно-трансмиссионное отделение танка размещалось в его кормовой части и предназначалось для бензинового четырехцилиндрового четырехтактного танкового двигателя воздушного охлаждения. Этот бензомотор был разработан конструктором А. Микулиным и имел мощность 35-36 л.с. По сравнению с существующими в то время энергетическими установками танков он имел некоторые особенности. Так, зажигание осуществлялось двумя группами свечей (по две свечи в каждом цилиндре) от магнето, обеспечивающего получение мощной искры при пуске мотора, и от динамомагнето, которое служило как для зажигания, так и для питания осветительных приборов.

Вторая особенность - объединение мотора в одном блоке с коробкой передач и сцеплением (главным фрикционом), что считалось в то время новшеством.

И, наконец, двигатель размещался поперек силового отделения, что давало МС-1 определенные преимущества в весе и длине по сравнению с танками, имевшими продольное расположение моторной группы.

Конструктивно с коробкой передач объединялся простой дифференциал, на выходных валах которого были выполнены шестерни. Вместе с ведущими колесами они составляли конечную (бортовую) передачу.

На танках третьей серии мощность двигателя была увеличена до 40 л.с, что вместе с четырехскоростной коробкой передач позволило довести максимальную скорость танка до 17,5 км/ч. На первых образцах ставилось электрооборудование фирмы «Бош», а на танках выпуска 1930 г. и позднее оно начало уступать место электрооборудованию фирмы «Сцинтилла».

Шасси танка состояло из шести опорных тележек с амортизаторами и дополнительной парой катков, двух ведущих, двух направляющих колес и восьми поддерживающих роликов.

Ведущее колесо состояло из алюминиевой ступицы с насаженным на нее стальным венцом с внешним и внутренним зацеплением. Снаружи оно прикрывалось бронекрышкой.

Направляющее колесо (ленивец) - алюминиевый диск с промежуточным кольцом и двумя резиновыми бандажами. Ось ленивца, на которой он закреплен на кронштейне корпуса, коленчатая. Она могла качаться в кронштейне корпуса, обеспечивая натяжение гусеницы.

Подвеска танка была пружинной свечной. На танках первых серий конструкция передней свечи подвески отличалась от двух задних наличием проушины для крепления серьги с передним опорным катком. Его подрессоривание обеспечивала дополнительная пружинная колонка. Начиная с 1930 г. для удешевления производства танков на них устанавливали унифицированные свечи.

Верхняя ветвь гусеницы лежала на четырех (с каждой стороны) поддерживающих катках с резиновыми бандажами. Первые три катка поддерживались пластинчатой рессорой. Все резиновые бандажи ходовой части танка изготавливались на заводе «Красный Треугольник».

Гусеничная цепь Т-18 включала 51 трак (реально - 49-53). Траки ранних выпусков были сложны в изготовлении. Они были сборными и состояли из литого основания с проушинами и гребнем для сцепления с ведущим колесом. С наружной части на них наклёпывалась стальная подошва с боковыми напусками для увеличения несущей поверхности при движении по рыхлому грунту. Сверх подошвы приклепывалась еще и шпора для улучшения сцепления с грунтом. Траки сцеплялись трубчатым стальным пальцем. От выпадения палец с двух сторон удерживался бронзовыми втулками, закрепленными шплинтами.

С лета 1930 г. танки начали получать новую гусеничную цепь из литых траков типа «орлиный коготь», имевших большую эффективность, особенно на мягком грунте.

Органы управления танком располагались в отделении управления у механика-водителя. Для поворота танка предназначались ленточные тормоза. Они же применялись для торможения на спуске и как стояночные. Барабан тормоза левой или правой гусеницы размещался на валу зубчатки дифференциала перед конечной (бортовой) передачей. Для управления ими предназначались два рычага и педаль. Для остановки танка можно было воспользоваться сразу двумя рычагами или тормозной педалью. Для стоянки имелся зубчатый сектор, удерживающий тормозную педаль в нажатом положении.

Под правой рукой механика-водителя на полу устанавливалась кулиса переключения передач с рычагом. Рукоятка для управления зажиганием (привод к магнето) размещалась на левом борту.

Контрольные приборы располагались на щитке справа от механика-водителя на борту танка. Помимо приборов, на щитке монтировался центральный переключатель для распределения тока между потребителями (освещение, стартер, звуковой сигнал) , манометры давления масла в системе и масляном баке, аэротермометр, показывающий температуру масла в системе, включатель магнето, кнопка стартера, контрольная и осветительная лампочки, кнопка звукового сигнала. Справа от щитка на днище машины находилась аккумуляторная батарея. Ножной переключатель света монтировался на нижнем переднем наклонном листе корпуса.

Танк не имел никаких специальных приборов внутренней и внешней связи. Правда, в 1929 г. Орудийно-арсенальный трест выдал Научно-испытательному институту связи задание на танковую радиостанцию. В частности, предписывалось разработать и изготовить не одну, а сразу три радиостанции - для рядового танка, командира взвода и командира роты. Радиостанции были созданы, но ни одна из них нормально не вписалась в отведенное для нее пространство, поскольку выступающие внутрь головки заклепок, болтов и угольников не были учтены при выдаче задания.

Новое слово - основной танк

Итак, прошедшее 17-18 июля 1929 г. заседание РВС, казалось, ставило жирный крест на танках типа МС-1, как на непригодных для ведения боев в составе механизированной армии. Заменять же их средними танками было бы слишком дорогим удовольствием, и поэтому в ходе подготовки и проведения заседания РВС родилось понятие «основного танка», т.е. одинаково хорошо пригодного как для сопровождения пехоты, так и для самостоятельных действий в составе механизированных частей и соединений.

Заседание поставило перед военной промышленностью СССР очень сложную задачу - в короткий срок создать не просто новую боевую машину, сочетающую хорошее бронирование с мощным вооружением и нормальной подвижностью для действий на коммуникациях, а целое семейство боевых машин такого назначения.

Задание на проектирование «основного танка», получившего индекс Т-19, было выдано ГКБ ОАТ осенью (предположительно - в августе-сентябре 1929 г.). Окончание разработки предполагалось 15 января 1930 г., но этот срок оказался очень оптимистичным. Проектировщики столкнулись с множеством трудностей не только конструкционного характера, но и с пиком разборок с «промпартией», которые вольно или невольно ударяли и по проектировщикам. Всего за четыре месяца работ ГКБ ОАТ трижды подвергалось ревизиям, причем в начале 1930 г. прежний руководитель ГКБ Шукалов был отстранен и, по-видимому, сразу же арестован, а само конструкторское бюро было реорганизовано в три, где танками занималось КБ №3, руководить которым назначили С.А. Гинзбурга, а профессор Заславский исполнял обязанности заместителя начальника бюро по науке.

Согласно техзадания, танк Т-19 должен был обладать массой не свыше 7,3 т, скоростью движения по хорошему грунту не менее 30 км/ч, двигателем воздушного охлаждения мощностью 100 л.с, вооружением из 40-мм танковой пушки и двух пулеметов и броневой защитой толщиной 18-20 мм.

КБ №3 начало проектирование нового танка, положив в основу проекта ходовую часть французского «Рено» обр. 1927 г. (Renault NC). Ответственным исполнителем по танку Т-19 был назначен С. Гинзбург. Над проектом работали также инженеры А. Микулин, В. Симский (силовой агрегат и ходовая часть), Д. Майдель (общая компоновка, башня), П. Сячинтов (вооружение).

Но А. Микулин, предложивший расчет и схему двигателя, не мог заняться его доводкой, так как получил от создаваемого НКАП задание, не терпящее отлагательств, и потому к началу 1930 г. танк остался без «пламенного сердца».

Подвеска Т-19, как уже говорилось, стала развитием таковой от французского танка «Рено» обр 1927 г., но КПП предполагалась оригинальной, с размещением в едином картере с мотором. Новый танк должен был стать более длинным, чем Т-18, что позволяло улучшить его проходимость без применения «хвоста», а также значительно уменьшить продольные колебания корпуса.

Гусеничная цепь была выбрана с траками типа «орлиный коготь», которые обеспечивали, по мнению военных, наилучшее сцепление с мягкой почвой и, как следствие, обещали лучшую проходимость в сложных условиях. Но траки этого типа оказались одной из причин значительного превышения массы танка над расчетной величиной.

Проведенные в ноябре расчеты показали, что выбранные конструкторами решения обеспечивают массу Т-19 свыше 8 т, что было, несомненно, много. Предварительный проект следовало пересматривать. В частности, чтобы уложиться в пределы заданной массы, толщина вертикального бронирования была уменьшена до 16- 15 мм. Но эта величина уже не могла защитить от пробития 37-мм стальной гранаты на дальности 1000 м и от поражения из пулемета «Максим» калибра 7,62 мм бронебойной пулей обр. 1930 г. на дистанции до 100 м. Для того чтобы соответствовать условиям ТТТ, стойкость брони танка к стальной 37-мм гранате и бронебойной 7,62-мм пуле требовалось увеличить, по крайней мере, на 15-20% при существующей массе. Но Ижорский завод не смог в 1929-1930 гг. наладить выпуск броневого проката усиленной прочности. Поэтому по предложению конструкторов С.А. Гинзбурга и Гаккеля усиление стойкости вертикальной брони попытались увеличить применением кузова с наклонными стенками, которые могли увеличивать склонность пуль и снарядов к рикошету. Новая форма корпуса по заданию С.А. Гинзбурга рассчитывалась М. Таршиновым, который позднее был занят в проектировании броне-корпусов на ХПЗ им. Коминтерна.

В начале 1930 г. макет танка изготовили из дерева, и вскоре началось его обсуждение. Причем если конструкторы ограничивались лишь обсуждением конкретных недостатков и путей их устранения, то пожелания, исходившие от руководителей РККА различных рангов, отличались весьма смелым «полетом мысли». Так, один из командиров (подпись трудно разобрать - видимо, К. Павловский либо «комбриг Павловский») требовал, чтобы основной танк был оборудован к...коленчатыми лапами с шипами для перелезания через стенки и движения в условиях гор, покрытых снегом...» Но большинство пожеланий было здраво или понятно. Например, по ходатайству М.Н. Тухачевского, были выдвинуты требования по оборудованию танка фильтровентиляционной установкой нагнетающего типа, способной поддерживать внутри танка атмосферу, свободную от ОВ в течение трех часов. СМ. Буденный потребовал, чтобы проектировщики предусмотрели средства быстрой переправы танков через водные преграды, а также средства эвакуации подбитых машин с поля боя.

В условиях недавних разборок с промпартией особенно тормозили работы и обсуждения многочисленные доносы и жалобы на конструкторов. В одном из таких документов неизвестный «патриот» жаловался на проектировщиков, что они желают применить «...в передачах танка Т-19 косозубые шестерни вместо прямозубых, что является прямым доказательством их вредительства...».

Возможно, именно такие «сигналы» и стали детонаторами изменения отношения к С. Шукалову и его ареста; С.А. ГинзбургиС. Заславский трижды в течение 1929-1930 гг. отстранялись от работ, и лишь заступничество Г. Орджоникидзе вернуло их в КБ.

Тем не менее 1 марта 1930 г. состоялась приемка очередной версии проекта с учетом отмеченных пожеланий военных, а также артиллерийских и автомобильных инженеров и конструкторов, а в мае тактико-технические требования были еще развернуты. И только в сентябре уточненный проект танка одобрили для изготовления опытного образца.

Теперь Т-19 имел следующие особенности. Его шасси по-прежнему представляло собой развитие шасси «Рено обр. 1927 г.», но поскольку шес-тицилиндровый двигатель А. Микули-на мощностью 100 л.с. не был готов, для временной установки на танк и проведения испытаний рекомендовалось приспособить двигатель «Геркулес» или «Франклин» мощностью 90-95 л.с, с коробкой перемены передач конструкции АМО-ЗИС.

Бронекорпус предполагалось изготавливать из броневых листов сваркой, но так как для этого не имелось ни оборудования, ни подготовленных кадров, то отрабатывать конструкцию танка предполагалось с кузовом, собранном на заклепках. По сравнению с первоначальным проектом Т-19 лобовой и кормовой броневые листы установливались со значительным наклоном, что улучшало склонность пуль и снарядов к рикошету, но этот наклон не позволял водителю и радисту-мотористу нормально работать на своих местах. Поэтому их рабочие места были дополнены башенкой с распашными дверцами толщиной 20 мм.

Вооружение Т-19 после пересмотра проекта предполагалось из 37-мм полуавтоматической танковой пушки большой мощности обр. 1930 г. (ПС-2), установленной в конической башне, а также двух пулеметов ДТ (один должен был располагаться в лобовом листе корпуса у радиста-моториста; второй - в башне). Интересно, что вооружение в башне предусматривалось установить в двух вариантах: пушки и пулемета независимого наведения (по типу) и спаренная установка их в единой маске «немецкого образца».

Как и требовал М.Н. Тухачевский, окончательный проект танка Т-19 содержал ряд узлов, специально спроектированных для действий в условиях химической войны. В частности, в нем предполагалось наличие приточной вентиляции производительностью 180 м3/ч с «противогазным фильтром», способным нейтрализовать фосген, синильную кислоту, хлорпикрин, окись углерода и ядовитые дымы в течение трех часов, после чего экипаж мог выполнять боевую задачу в противогазах либо, выйдя из отравленной зоны и сменив фильтр, действовать в ней еще три часа.

Также проект Т-19 предусматривал придание ему «плавучих свойств» при помощи надувных, или каркасных поплавков, сброс которых мог бы производиться без выхода экипажа из машины. К изготовлению были приняты плавсредства корабельного инженера Б. Смирнова. Первоначально хотели даже оснастить танк двумя съемными винтами с приводом от танкового двигателя, но позднее функцию перемещения танка по водной глади доверили специальному «водяному трактору», создание которого планировалось во второй половине 1931 г.

Как уже говорилось, Т-19 не имел «хвоста» и преодолевал окопы и неширокие канавы лишь за счет собственной длины. На случай же встречи противотанковых рвов два танка должны были уметь «спариваться», удлиняясь вдвое. Для этого в передней и задней части танков предполагалось установить специальные «фермы спаривания», с которыми ширина преодолеваемого рва увеличивалась до 2,5-3 м.

Для наблюдения за полем боя уже не приветствовалось применение простых щелей, равно как и неудачного «бронеглаза». Сначала хотели дополнить командирско-наблюдательную башенку Т-19 стробоскопом, по типу испытанного на ТГ, но после изготовления и опробования корпуса Т-20 более предпочтительными сочли пуленепробиваемые стеклоблоки типа «симплекс-триплекс».

Согласно утвержденным планам, опытный образец танка Т-19 требовалось подать на испытания 1 апреля 1931 г., но по целому ряду причин сборка двух первых опытных образцов началась только в июне. Однако даже прикидочные характеристики танка должны были быть ниже запланированных. При массе пустой машины около 8 т и установке двигателя «Геркулес» с КПП АМО-ЗИС ожидалось достижение им скорости всего лишь 25 км/ч.

Шестицилиндровый же двигатель воздушного охлаждения конструкции А. Микулина мощностью 100 л.с. не только не был доведен на «Большевике», но и не доводился, а применение быстрооборотного мотора «Франклин» мощностью 95 л.с. требовало применения другой КПП и даже переделки МТО (мотор и КПП не влезали по габаритам).

В августе первый опытный образец Т-19 был в основном готов, но его цена оказалась чрезмерной. Несмотря на то что смета по изготовлению опытного образца была израсходована даже с превышением, ряд узлов так и остался на бумаге - в чертежах, эскизах и расчетах. Например, коническую башню, предполагавшуюся к установке, Ижорский завод даже не сделал в опытном образце, а для испытаний построенного Т-19 установили башню МС-1 с немного измененным погоном, диаметр которого практически совпадал с погоном нового танка.

37-мм танковая пушка П.Н. Сячинтова большой мощности обр. 1930 г., более известная как ПС-2, разработка которой началась еще в начале 1929 г., не была закончена в срок, и ее опытный образец попал только на некоторые машины постройки 1931-1933 гг. БТ, Т-26 и прототипы Т-28 и Т-35. Завод оптических приборов, строительство которого планировалось завершить в подмосковном поселке Дзержинского к концу 1930 г., так и не был построен, и потому выпуск пуленепробиваемых стеклоблоков типа «симплекс-триплекс» откладывался на год-два.

По отзыву начальника опытного цеха завода «Большевик», танк в серийном производстве оказался чудовищно сложным и дорогим. Большинство узлов танка могли изготавливаться только работниками высокой квалификации, которых не хватало. И особо настораживал то, что Т-19 «съедал» громадное число подшипников качения, которые пока еще закупались за рубежом. Стоимость опытного образца, даже без башни с вооружением и без двигателя в ценах 1930 г. составляла 96 тыс. руб.

Как бы то ни было, но такой не до конца изготовленный танк не мог быть испытан в установленном порядке, и к весне 1931 г. страна вновь оказалась без современных танков. Поэтому в мае ВСНХ принял решение о продолжении производства модернизированных Т-18 до конца текущего года, а для проектирования перспективного танка предлагалось внимательнейшим образом изучить передовой зарубежный опыт, в частности, в таких странах, как Великобритания, Франция, Италия и САСШ.

---