МТБЮ И ПРИНЦИПЫ УВАЖЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА
Обозреватель - Observer 2004 №11 (178)
МТБЮ И ПРИНЦИПЫ УВАЖЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА
Николай Михайлов,
кандидат юридических наук, доцент
Международный трибунал по бывшей Югославии признается международным сообществом легитимным международным судебным органом* и в этом качестве он является субъектом международного права. Поэтому принципы международного права имеют для него такой же обязательный характер, как и для любого другого субъекта международного права. Однако, прямое отношение к его деятельности имеют не все, а лишь отдельные из них. В частности, принцип невмешательства во внутренние дела государств и принцип уважения суверенитета государств.
Названные принципы относятся к числу основных принципов международного права, но в случае с Международным трибуналом по бывшей Югославии следует говорить не об их применении, а скорее, об отступлении от них.
Такой вывод следует из содержания резолюции Совета Безопасности ООН от 25 мая 1993 г., утвердившей доклад Генерального секретаря ООН от 3 мая 1993 г. о создании Международного трибунала по бывшей Югославии. В преамбуле резолюции отмечалось, что учреждение Международного трибунала рассматривалось Советом Безопасности в качестве специальной меры для того, чтобы положить конец широкомасштабным и вопиющим нарушениям положений международного гуманитарного права, которые имели место на территории бывшей Югославии1.
В этой же резолюции была определена и "единственная цель" его создания, а именно, "судебное преследование лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии в период с 1 января 1991 г. и по дату, которая будет определена Советом Безопасности после восстановления мира"1.
Наверное, ни у кого не вызовет сомнения, что достижение поставленной Трибуналу цели предполагает определенное ограничение суверенитета, главным образом, государств, образовавшихся на территории бывшей Югославии, которые были участниками вооруженного конфликта. Само учреждение Трибунала является санкционированным вмешательством в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию суверенных государств, посредством которого до известной степени ущемляются их законные интересы в сфере судебной деятельности. Гуманитарные цели, которые при этом преследуются, а именно, "прекращение и эффективное исправление широкомасштабных и вопиющих нарушений положений международного гуманитарного права и содействие восстановлению и поддержанию мира"1, на наш взгляд, не меняют сути дела.
Об этом свидетельствует и тот факт, что в указанном выше докладе Генерального секретаря Совету Безопасности ООН от 3 мая 1993 г. было отмечено, что "приказ Судебной камеры о выдаче или передаче лиц Международному трибуналу должен рассматриваться как осуществление принудительной меры на основании гл. VII Устава Организации Объединенных Наций"2.
Представляется, что применение принудительных мер против какого-либо государства неизбежно влечет за собой некоторое ограничение его независимости во внутренних делах или во внешней политике, или же в этих обеих важнейших сферах его деятельности одновременно.
В том же докладе Генерального секретаря также предусматривалось, что Международный трибунал и национальные суды будут иметь параллельную юрисдикцию, но приоритет должен быть установлен в пользу юрисдикции Международного трибунала, и что на любом этапе судебного разбирательства Международный трибунал может официально просить национальные суды передать производство по делу Международному трибуналу2.
Эти положения доклада были закреплены в соответствующих статьях Устава трибунала.
Если толковать буквально ст. 9 (Параллельная юрисдикция) и 29 (Сотрудничество и судебная помощь) Устава трибунала, то можно прийти к выводу о том, что предоставленный ему примат над национальными судами, а также возложенная на государства-члены ООН обязанность исполнять любую просьбу Трибунала об оказании помощи или судебный приказ, изданный Судебной камерой, могут затрагивать интересы любого государства. На практике же полномочия Трибунала, в основном, распространяются на государства, образовавшиеся после распада бывшей Югославии, на территории которых были совершены серьезные нарушения международного гуманитарного права.
Об отношении Судей Трибунала к принципу уважения государственного суверенитета можно судить, например, по решению Апелляционной камеры по промежуточному ходатайству обвиняемого Драгана Николича, которому было предъявлено обвинение в совершении преступлений против человечности (преследование по политическим, расовым или религиозным мотивам; бесчеловечные деяния; убийства; пытки; изнасилования). Из материалов дела усматривается, что неизвестные лица незаконно похитили обвиняемого на территории Сербии, вывезли его за пределы страны и передали военнослужащим Сил по стабилизации (СПС), размещенным в Республике Босния и Герцеговина, которые произвели его арест3.
В связи с обстоятельствами ареста обвиняемого в мае 2001 г. его защитник подал ходатайство в Судебную камеру, в котором оспаривалась юрисдикция Трибунала в отношении его подзащитного. Одним из оснований, на которых базировалось ходатайство, было и утверждение защиты о том, что в процессе ареста обвиняемого был нарушен суверенитет Союзной Республики Югославии.
Судебная камера отказала в удовлетворении ходатайства Драгана Николича, в том числе и по рассматриваемому основанию.
В октябре 2002 г. защитник Драгана Николича подал уведомление об апелляции против решения Судебной камеры.
В своей апелляции защита настаивала на том, что Судебная камера допустила ошибку, заключив, что СПС в Боснии и Герцеговине, а через них и Канцелярия Прокурора, действуя в сговоре с неизвестными лицами, незаконно похитившими обвиняемого из Сербии и Черногории**, не нарушили суверенитета этой страны. По мнению защиты, нарушение суверенитета произошло путем нарушения конституции Сербии и Черногории, которая запрещала передачу Трибуналу разыскиваемых им лиц, а также путем лишения государства его права защищать своих граждан от таких нарушений международного права, как сговор с целью похищения лица и его незаконного перемещения через границу4.
Апелляционная камера отклонила и эту апелляцию, мотивируя такое решение интересами международного правосудия. Она использовала в качестве судебных прецедентов решения судов отдельных стран, принятые ими по делам, когда разыскиваемые преступники были похищены с нарушением суверенитета государств, на территории которых они скрывались. При этом особый вес был придан решениям по делам известных военных преступников Эйхмана и Барби, вынесенных соответственно Верховным Судом Израиля и Кассационным Судом Франции, поскольку их решения касались преступлений, относящихся к тому же виду, что и преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного трибунала по бывшей Югославии.
В решении Апелляционной камеры были процитированы и аргументы, приведенные Верховным Судом Израиля для обоснования своего решения об осуществлении юрисдикции в отношении обвиняемого независимо от того, что в процессе его похищения был явно нарушен суверенитет Аргентины. Первый аргумент - Эйхман был скрывавшимся от правосудия лицом, обвиненным в совершении повсеместно осуждаемых преступлений. Второй аргумент - Аргентина проявила толерантность к нарушению ее суверенитета и отказалась от своих требований, включая и требование возвратить Эйхмана, и, следовательно, вопрос о каком бы то ни было нарушении международного права, которое могло иметь место в рассматриваемом случае, таким образом, был устранен4.
В решении по делу Барби Апелляционная камера акцентировала внимание на том, что, несмотря на утверждения обвиняемого, что он был жертвой негласной экстрадиции, Кассационный Суд Франции заявил о своем праве осуществлять юрисдикцию в отношении него на основании особого характера преступлений, вменяемых ему в вину, а именно, преступлений против человечности4.
Опираясь на практику национальных судов, Апелляционная камера высказала и свои соображения об условиях, при которых возможно осуществление юрисдикции в отношении лиц, обвиняемых в совершении таких преступлений как военные преступления, геноцид и преступления против человечности, когда в процессе их расследования нарушаются права обвиняемых и суверенитет государств, на территории которых они скрываются от правосудия.
Проанализируем, главным образом, суждения Апелляционной камеры, которые касаются принципа уважения государственного суверенитета, оставляя в стороне большую часть суждений, относящихся к принципу всеобщего уважения прав человека.
В целях подведения основания под свои выводы, Судьи начали с несомненно правильных общих рассуждений о том, что "повсеместно осуждаемые преступления являются предметом заботы всего международного сообщества" и что "в связи с этим существует обоснованное ожидание того, что лица, обвиненные в совершении таких преступлений, будут быстро преданы в руки правосудия"4.
Затем они разъяснили, что "привлечение к ответственности за такие преступления является необходимым условием для достижения целей международного правосудия, которое играет решающую роль в основанных на принципе господства права примирении в государствах и национальных образованиях, расколотых на части международными или междоусобными конфликтами, и в их восстановлении"4.
После этого Судьи указали на то, что "это обоснованное ожидание должно быть сопоставлено с принципом уважения государственного суверенитета и принципом уважения фундаментальных прав обвиняемого"4.
По делу Драгана Николича для такого сопоставления они предложили сравнивать ущерб, который был бы нанесен интересам международного правосудия в результате неприменения в отношении обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу, с одной стороны, и ущерб, причиненный фундаментальным правам обвиняемого, а также суверенитету государства в связи с нарушением процедуры ареста, с другой.
По их утверждению, по данному делу осуществление юрисдикции было бы целесообразным, если ущерб международному правосудию был бы сравнительно большим, чем ущерб, нанесенный суверенитету государства путем ограниченного вторжения на его территорию, если таковой вообще имел место, принимая во внимание, что вторжение произошло в результате отсутствия сотрудничества со стороны этого государства.
В дополнение к этому, Судьи определили, что в случаях, когда речь идет о повсеместно осуждаемых преступлениях, правосудие не должно сводиться на нет на том основании, что было совершено нарушение суверенитета государства, когда нарушение осуществляется в целях ареста скрывающихся от международного правосудия лиц, независимо от последствий для международной ответственности государства или организации, вовлеченных в такое нарушение. При этом почтенные Судьи отметили, что данное утверждение тем более применимо к таким случаям, как рассматриваемый, когда государство, чей суверенитет был предположительно нарушен, не заявило претензии и таким образом, молчаливо признало право Трибунала на осуществлении его юрисдикции в отношении обвиняемого.
Кроме того, Судьи специально указали на то, что осуществление юрисдикции тем более не должно сводиться на нет в случаях похищения обвиняемого, совершенного частными лицами, чьи действия сами по себе, если только они не явились результатом подстрекательства со стороны государства, либо международной организации, или иной организации, или были признаны, или дозволены ими, не обязательно являются нарушением суверенитета государства4.
В итоге Апелляционная камера, не определив своей позиции в отношении того, действительно ли суверенитету Сербии и Черногории был нанесен ущерб, заявила, что даже предположив, что поведение похитителей обвиняемого следует отнести на счет СПС, и что последние несут ответственность за нарушение суверенитета Сербии и Черногории, она не находит никакого основания для отказа от осуществления юрисдикции в отношении обвиняемого4.
Итак, из приведенных выше аргументов Апелляционной камеры необходимо следует, что, при определенных условиях, международное правосудие не должно сводиться на нет и в тех случаях, когда в ходе его осуществления нарушается суверенитет какого-либо государства. К таковым условиям относятся следующие:
1. Преступления, которые являются предметом рассмотрения международного суда, относятся к категории повсеместно осуждаемых таких, как геноцид, преступления против человечности и военные преступления;
2. Лица, которые обвиняются в совершении таких преступлений, скрываются от правосудия;
3. Государства, на территории, которых находятся скрывающиеся лица, не сотрудничают с международным судом;
4. Ущерб, который мог бы быть причинен интересам международного правосудия в результате неприменения такой меры пресечения, как заключение под стражу в отношении скрывающихся от правосудия лиц, является сравнительно выше, чем ущерб, нанесенный суверенитету государств;
5. Нарушения суверенитета не являются настолько серьезными, чтобы их наличие требовало отказа от осуществления юрисдикции в отношении обвиняемого;
6. Вопрос о международной ответственности государства или организации, вовлеченных в нарушение суверенитета какого-либо государства, должен рассматриваться отдельно в соответствии с предусмотренной для этого процедурой.
Очевидно, что трудно было бы ожидать от Судей Трибунала иного решения, поскольку их деятельность должна быть направлена на достижение "единственной цели", поставленной Трибуналу Советом Безопасности ООН, то есть, цели судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии1.
Объективности ради, следует отметить и то, что, рассматривая ходатайство Драгана Николича, Апелляционная камера оказалась в непростой ситуации. По существу, у нее было лишь два варианта решений:
первый - согласиться с тем, что нарушения суверенитета Сербии и Черногории и прав обвиняемого при производстве его ареста сами по себе являются достаточными основаниями для отказа Трибуналом от осуществления своей юрисдикции,
второй - обосновать целесообразность отступления от принципов уважения государственного суверенитета и уважения прав обвиняемого.
Какое бы решение она ни приняла, оно было бы, в той или иной мере, уязвимым с точки зрения соблюдения принципа господства права, хотя со многими из доводов Судей нельзя не согласиться. Их аргументация по вопросу о соотношении интересов международного правосудия и принципов уважения государственного суверенитета и уважения прав человека выглядит вполне логичной. В самом деле, неприменение надлежащей меры пресечения в отношении обвиняемых может повлечь за собой серьезные негативные последствия для интересов международного правосудия.
Судьям не следовало бы ограничиваться только сопоставлением между масштабами возможного ущерба интересам международного правосудия и ущербом, наносимым государству в результате нарушения его суверенитета. Решение Апелляционной камеры оставляет открытыми весьма важные вопросы. Было бы интересно узнать, например, их воззрения и о том, как отступления от принципа уважения государственного суверенитета и уважения прав человека соотносятся с принципом господства права (или верховенства закона). Реально ли ожидать, что привлечение к ответственности лиц, в процессе ареста которых происходят нарушения принципов международного права, будет действительно способствовать достижению провозглашенной цели, а именно, "в основанных на принципе господства права (выд. - Авт.) примирении в государствах и национальных образованиях, расколотых на части международными или междоусобными конфликтами, и в их восстановлении"?4 Несомненно, что эти вопросы относятся к категории вопросов общей значимости, связанных с полномочиями Трибунала и его ролью в укреплении авторитета международного права, и поэтому, в интересах международного правосудия, было бы желательным, чтобы Судьи обратили на них свое внимание.
Интересы международного правосудия не должны заслонять тот факт, что различные составляющие системы международного права являются взаимосвязанными. Отступление от отдельных принципов международного права может ослабить всю систему в целом. Оно способно побудить стремление игнорировать и другие принципы международного права и в долгосрочной перспективе нанести значительный ущерб интересам всего международного сообщества.
Примечания
* Автор статьи придерживается иного мнения, а именно, что решение об учреждении трибунала не было юридически обоснованным, что ставит под сомнение его легитимность. Михайлов Н.Г. О легитимности Международного трибунала по бывшей Югославии // Обозреватель-Observer. 2004. № 1 (168). C. 115-123.
1 Резолюция Совет Безопасности от 25 Мая 1993. № 827. Преамбула; п. 2. Источник: Официальные отчеты Совета Безопасности, Резолюции и решения за 1993 г.
2 Доклад Генерального Секретаря ООН № 18/25704 от 3 мая 1993 г., параграф 126, 65. Источник: Официальные отчеты Совета Безопасности, Резолюции и решения за 1993 г.
3 Prosecutor v. Dragon Nikolic, Decision on Defence Motion challenging the exercise of jurisdiction by the Tribunal, Case No. IT-94-2-PT, T. Ch., II, 9 Oct. 2002. Р. 6. Источник: http://www.un.Org/icty//trialc2/decision.htm
4 4 Prosecutor v. Dragan Nikolic. Decision on Interlocutory Appeal, Concerning Legality of the Arrest, Case No IT-94-2-AR73. App. Ch. 5 Jun. 2003. Р. 26, 23, 25, 27. Источник: http://www.un.org/icty/ind-e.pdf
** Ко времени рассмотрения апелляции Союзная Республика Югославия уже называлась по-другому Сербия и Черногория - и именно под этим названием она упоминается в решении Апелляционной камеры.
