О РОЛИ БРОНЕТАНКОВЫХ ВОЙСК В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
НАУКА И ВОЕННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ № 4/2007, стр. 59-62
О РОЛИ БРОНЕТАНКОВЫХ ВОЙСК В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
УДК 355.42
Подполковник Р.В. МЛЯВЫЙ,
начальник научно-исследовательского (информационно-аналитического) центра
Научно-исследовательского института Вооруженных Сил Республики Беларусь
А.М. РАЗУМОВСКИЙ,
ведущий научный сотрудник
Научно-исследовательского института Вооруженных Сил Республики Беларусь,
кандидат технических наук
Вопрос «нужны ли нам танки?» задается уже второй десяток лет. Танковые нигилисты и их оппоненты до сих пор мало в чем убедили друг друга. Вместе с тем располагаемое время на полемику по «танковому вопросу» неумолимо сокращается. Его затягивание явно не в пользу танкистов. В конечном счете можно оказаться за точкой возврата к понятию современных сухопутных войск и задаться риторическим вопросом времен «политического романтизма» начала 1990-х: «А нужна ли нам вообще армия?».
Обоснование ответа танковым нигилистам целесообразно начать с напоминания постулатов общей теории систем.
Принципиальным в жизнедеятельности любой сложной системы является сбалансированное развитие, т.е. расширение возможностей по всем направлениям деятельности данного класса систем.
В реальности развитие всякой сложной системы непоступательное, нелинейное и неравномерное. Целенаправленное усиление отдельных свойств в силу объективной ситуации или субъективной мотивации может иметь приоритет на ограниченном интервале времени. Однако если на продолжительном отрезке хотя бы один из аспектов системы не получает импульса развития, то в результате получается «хромая утка». Иное дело, что скорость и направления преобразований будут различными в зависимости от потенциалов системы и иных условий. При незначительных изменениях параметров имеет место застой, а при отрицательных - деградация, т.е. процесс, обратный развитию. Если деградация охватывает многие или наиболее существенные стороны сложной системы, то она становиться общесистемной и приводит к изменениям ее качества.
В процессе жизнедеятельности системы некоторые направления развития теряют свою актуальность, не оказывая принципиального влияния на реализацию основных функций системы, но возникают новые направления, более существенные в новой ситуации.
Тогда ответить на «танковый вопрос» в пользу нигилистов можно, только обосновав неактуальность бронетанковой техники в обозримом будущем.
Вооруженные силы государства (ВС), по определению, являются сложной человеко-машинной системой, следовательно, требуют всестороннего развития всех видов и родов войск, видов обеспечения и вооружения (которое, как замечено выше, необязательно пропорциональное на относительно коротком интервале времени).
Военно-политическое руководство СССР в целом осознавало необходимость сбалансированного строительства ВС, хотя в силу объективных и субъективных факторов наблюдались разноскоро-стные явления в видовом развитии, увеличение количества в ущерб качеству, некоторые диспропорции по типам вооружений и др.
Под объективными факторами здесь понимаются располагаемые экономические, научно-технологические, производственные возможности, достигнутый профессиональный уровень и др., оказывающее влияние на процесс строительства ВС. К субъективным факторам, в частности, относятся решения по строительству ВС, всесторонне взвешенные или волюнтаристские, адекватные угрозам или подчиненные политическим доктринам.
Одним из основных направлений строительства ВС СССР долгие годы считалось количественное и качественное наращивание бронетанковой составляющей Сухопутных войск.
В момент своего рождения танки служили лишь штурмовым средством, повышающим пробивную мощь пехоты при преодолении полевых оборонительных укреплений противника. В дальнейшем развитие танковой доктрины испытало влияние кавалерийского прошлого, а именно - тяготение к глубоким и стремительным рейдам мобильных соединений, действиям на коммуникациях, обходам и охватам с оперативно-стратегическими задачами. К началу Первой мировой войны, в условиях повышения скорострельности и поражающего действия артиллерии, стрелкового оружия, совершенствования полевых заграждений, все кавалерийские соединения воюющих стран в сути своей (независимо от старых наименований) играли роль мобильной пехоты [1].
Создание крупных кавалерийских объединений, массированное применение конницы, ее глубокие прорывы в тылы противника относится к периоду Гражданской войны. Достаточно вспомнить рейды Первой Конной армии или корпуса Мамонтова, планируемые походы кавалерийских объединений в Венгрию, Афганистан и т.п.
Советская военная доктрина до Второй мировой войны органически вытекала из большевистской концепции перманентной революции. Этой концепции были просто необходимы мобильные объединения. Однако крупные кавалерийские формирования были слишком уязвимы, особенно от ударов авиации, шрапнели, пулеметного огня бронемашин. На рубеже 1930-х годов как нельзя кстати произошло улучшение маневренных характеристик танков и автотехники. Массы советских танков должны были обеспечить господство идей большевизма на всем Евразийском пространстве.
Как следствие, глубинная операция с ее бронированными клиньями надолго легла в основу советской военной стратегии, а Советский Союз стал ведущим мировым производителем (и заложником) данного вида ВВТ. По некоторым оценкам, до начала Великой Отечественной войны в СССР было произведено около 16 тысяч танков различных классов, что количественно сравнимо со всеми государствами Европы вместе взятыми (качественные характеристики здесь не сравниваются).
Идею массированного применения танков на оперативно-стратегическую глубину (в тесном взаимодействии с авиацией, мотопехотой и десантом) перехватила, развила до доктрины блицкрига и даже несколько лет успешно применяла (1939 - 1942 гг.) национал-социалистическая Германия, что, однако, не повлияло на конечный результат войны для стран антикоминтерновского пакта.
Прорывы бронетанковых объединений союзников по антигитлеровской коалиции, напротив, сыграли заметную роль на заключительном этапе Второй мировой войны. Но осуществлялись они в условиях, когда противник уже явно ослаб, не обладал достаточными резервами, не имел сплошной и устойчивой обороны по всему фронту, не мог создать даже локального превосходства в воздухе [2, 3].
После войны танковая гигантомания господствовала вплоть до распада СССР, а танковые армии считались главной ударной силой советских Сухопутных войск. Достаточно вспомнить планируемый «бросок» до Ла-Манша.
Сегодня мало кто сомневается, что глубинные прорывы, рейды танковых соединений по оперативным тылам, встречные танковые сражения или лобовые массированные атаки бронетехники на подготовленные рубежи обороны остались в прошлом. Однако эти обстоятельства ни в коей мере не снижают роли как самого танка - подвижного, мощного огневого средства поля боя с усиленной защитой, так и бронетанковой составляющей в соединениях и подразделениях сухопутных войск.
Во всяком случае, ни одна армия стран НАТО не отказалась от бронетанковой техники, не исключила из своего состава бронетанковые (механизированные) соединения. Исключение составляют, разве что, военные формирования некоторых «малых» государств, не имеющих геополитического значения в силу скудности своих потенциалов.
После окончания блокового противостояния в сухопутных войсках армий альянса действительно произошли значительные изменения. В том числе были пересмотрены организационно-штатные структуры танковых и механизированных соединений, сокращено и унифицировано бронетанковое вооружение, сняты с хранения и утилизированы устаревшие типы боевых машин. Но ни один современный основной боевой танк (ОБТ) в утиль пущен не был!
Будет уместен следующий пример по европейскому опыту. После вступления Чехии в НАТО американцы предложили заменить несколько сот танков Т-72, доставшихся чешской армии при разделе имущества ЧССР, на М60. По их мнению, это бы ускорило переход на стандарты альянса. Прага для изучения предложения собрала международную экспертную комиссию из военных, экономистов и разработчиков бронетанковой техники. Вывод экспертов был однозначен: ОБТ чешской армии в целом соответствует требованиям, предъявляемым к современным танкам, и при соответствующей модернизации может оставаться на вооружении до конца второго-третьего десятилетия ХХI века, т.е. до появления принципиально новых образцов бронетанковой техники. Переход на американские М60 повлечет неоправданные затраты, существенно не изменит качество сухопутных войск и поэтому не может быть рекомендован чешскому правительству. Такую же позицию заняла Польша.
Вывод экспертов вскоре был косвенно подтвержден приостановкой в США работ по проекту танка «пятого поколения». Причина тому видится не в отсутствии достойного для американцев вероятного противника или в появлении некой альтернативы танкам. Для разработки качественно новых машин требуются и качественно новые, «прорывные» технологии, которые пока не предвидятся. В силу названной объективной причины американское руководство также пошло по пути модернизации, намереваясь, по некоторым сведениям, сохранить М1 «Абрамс» на вооружении до 40-х годов нашего века.
Однако модернизация ОБТ имеет свои ограничения. На современном уровне развития науки и технологий улучшение отдельных характеристик может приводить к значительному удорожанию ОБТ, снижению значений других существенных параметров или принципиально не повышать боевой эффективности. Улучшенные (в чем-то) образцы приобретают, в сравнении с предшественниками, не менее весомые недостатки.
В постсоветское время работы над новыми образцами танков велись в России и Украине. Их результатом стали Т-90 и Т-84, в сути, аналоги Т-72 и Т-80 с некоторыми улучшенными характеристиками, позволяющими подтянуть новые образцы до четвертого поколения вооружений. Пока отсутствует информация по российскому проекту «Черный орел» и неизвестно, содержит ли он принципиально новые решения, соответствующие очередному поколению вооружения, или это будет такой же переходный образец.
Кроме того, в России не забывали о модернизации более ранних образцов, состоящих на вооружении Сухопутных войск (Т-62, Т-72, Т-80). В частности, на Т-72 была внедрена новая система управления огнем с тепловизионным прицелом, автомат переключения передач, двигатель повышенной мощности, газотурбинный агрегат с кондиционерной приставкой. По некоторым данным боевые качества этого типа танков удалось повысить в два раза.
Что касается региональных геополитических лидеров в Евразии (Индия, Китай, Пакистан и др.), то они активно совершенствуют бронетанковую составляющую своих сухопутных войск в количественно-качественном отношении, оснащая войска моделями Т-90 и Т-84.
Таким образом, никто ни на Западе, ни на Востоке от танков не отказался. Если там и ставят «танковые вопросы», то о численности, организации, тактике соединений и подразделений сухопутных войск, о повышении эффективности огня и живучести, усилении защиты, снижении демаскирующих признаков боевых машин, а также об управлении, прикрытии и всестороннем обеспечении бронетанковых подразделений [4].
В частности, на страницах «Независимого военного обозрения» в 2005 году развернулась достаточно острая дискуссия о содержании в российских сухопутных войсках смешанных танковых батальонов на постоянной основе. Если российские эксперты лишь дискутируют по этому вопросу, то подразделения, в которых однородной организационно-штатной единицей является рота, давно имеют место в бундесвере.
Вторая мировая война и последующие локальные войны дали весьма ценный опыт применения механизированных соединений и подразделений не только в наступлении, но и в обороне (позиционной и подвижной), взаимодействия танков с пехотой, артиллерией, авиацией, кавалерией, воздушными десантами. Достаточно вспомнить эффективные действия советских танковых бригад на оборонительной фазе битвы под Москвой, оборону германских бронетанковых соединений на широком фронте при отводе войск с Северного Кавказа и др. [2, 3].
В последующих военных конфликтах танки также применялись в обороне и наступлении, при штурмах и отходах, для сопровождения и поддержки, в разведывательных дозорах и при охране объектов.
Иное дело, что характер конфликта, противостоящий противник, условия местности заставляют каждый раз искать оптимальную форму применения танков, позволяющую использовать их сильные стороны и нивелировать недостатки.
В этой связи интересна выдвинутая на Западе концепция «стаи» - систематических пульсирующих действий разнообразных, но взаимно связанных подразделений, действующих одновременно со всех направлений по единой цели. Главными отличительными признаками действий «стаей» являются:
централизованная стратегия и децентрализованная тактика действий;
автономные или полуавтономные подразделения (части);
самостоятельные, но скоординированные действия (атаки) со всех направлений;
отсутствие понятий фронта - тыла;
совершенная система управления и разведки;
действия как дистанционно, так и в непосредственном контакте с противником;
сосредоточение усилий на подрыв сплоченности противника.
В ее основе предполагаются следующие принципы:
модульность организации, оперативное интегрирование структур;
многовариантность вооружения и экипировки в зависимости от задачи;
независимость от времени суток и погодных условий;
автономность подразделений, маневренность и рассредоточенность как их основное состояние;
возрастание требований к управлению в трехмерном пространстве.
Организационно-штатными подразделениями сухопутных войск для реализации формы «стаи», по мнению американцев, должны стать pod («стайка») - насчитывает около 40 - 45 военнослужащих и 10 боевых машин, и cluster (пучок) - состоит из нескольких «стаек». Они могут быть как однородными, так и объединять компоненты нескольких родов войск. Соответственно боевые машины «стайки», в зависимости от задач и характера действий, могут быть представлены ОБТ, БМП, БТР, БРМ, САУ (СГ, СМ, ПТРК и др.), ЗСУ, специальными бронированными машинами боевого управления и обеспечения [5].
К аналогичным выводам приходят многие военные специалисты в различных странах мира [6].
Из приведенного обзора следует, что бронетанковая составляющая сухопутных войск ведущих государств хоть и получила некоторые ограничения в количественном отношении и торможение в качественном развитии, но не потеряла своей актуальности для прогнозируемых боевых действий.
Таким образом, ссылка при определении направлений строительства ВС и развития системы ВВТ на якобы несоответствие бронетанковой техники современным и будущим условиям войны с учетом зарубежных реалий представляется малокорректной.
* * *
Пренебрежение к танкам, желание их упразднить, представить вымирающими динозаврами имеет сугубо внутреннее происхождение. Заметим, что с начала 1990-х годов кулуарная полемика по «танковому вопросу» шла не столько о том, какие ОБТ или бронетанковые формирования нужны в новых условиях, сколько в категоричной форме - нужны ли они вообще?
Действительно, ОБТ вовсе не литая металлоконструкция, которую можно смазать и запереть в боксе БХВТ до лучших времен. По нахождению в режиме долгосрочного хранения танк мало отличается от любой современной радиоэлектронной системы вооружения (около 8 -10 лет). Со временем естественным путем (диффузия, окисление, распад) приходят в негодность не только электронные, электромеханические и электрические подсистемы, но и дюриты, которых в танке предостаточно. Все это надо своевременно заменять и модернизировать, иначе на вооружении будут не танки, а металлоизделия. Для этого нужны средства, внешние и внутренние закупки, которых явно недостаточно и вряд ли будет достаточно в обозримом будущем. Поэтому в сложившейся ситуации проще всего танки «отменить», и проблема отпадет сама по себе.
Обычно танковые нигилисты, обходя стороной финансовые и технико-эксплуатационные проблемы, прибегали к следующим аргументам.
1. В настоящее время значительное развитие получили противотанковые средства, от обычных мин и ручных гранатометов до самонаводящихся ракет и снарядов, а также носители противотанковых средств: истрибительно-бомбардировочная и штурмовая авиация, вертолеты огневой поддержки и многоцелевого назначения. Если один «Апач» может уничтожить танковую роту, то, следовательно, танк не отвечает условиям современной войны.
2. Наш ОБТ проигрывает в дуэльной ситуации «Абрамсу» или «Леопарду». Донная боеукладка повышает его уязвимость и т.п. Вывод тот же самый.
3. Танки не смогли проявить себя должным образом при отражении агрессии в Ираке и Югославии, оказались малоэффективными при взятии Грозного, малополезными в Афганистане и т.п. Вывод
- танки бесполезны в локальной войне и вооруженном конфликте, как в обороне, так и наступлении.
4. При оборонительной доктрине, танк, как оружие наступательное, не нужен. Для локального конфликта предпочтительнее универсальные и многофункциональные ББМ, более легкие, маневренные (плавающие), дешевые и т.п. (речь обычно идет о новых образцах БМП, БМД и БРДМ).
Приведенные аргументы в большинстве своем не лишены здравого смысла, однако они достаточно уязвимы перед лицом не менее веских контраргументов.
1. Так, наиболее эффективным для поражения бронетанковой техники с воздуха остается полет на малой или средней высоте с дозвуковой скоростью, обеспечивающий прямую видимость, потребное время обнаружения, реагирования и поражения, т.е. полет в условиях наибольшей уязвимости авиационного ПТРК от наземных средств ПВО.
Действительно, современные противотанковые средства значительно прибавили в своей эффективности. Однако, как показывает опыт, танковые и механизированные бригады Приштинского корпуса в Косово не потеряли боеспособности от ударов с воздуха, надежно прикрывали доступные для техники горные проходы со стороны Албании, а потери в бронетанковой технике оказались сопоставимыми с потерями самой авиации (в т.ч. потеряно четыре ударных вертолета типа «Апач»).
Достигнутое стало следствием умелых комплексных действий по маскировке штатными и подручными средствами, противодействия ТР (снижением демаскирующих признаков), использования защитных свойств местности и инженерных сооружений, введения противника в заблуждение имитаторами, прикрытия районов войсковой ПВО (кстати, далеко не совершенной).
2. Современные боевые действия в трехмерном пространстве
- это не действия какого-либо одного рода войск. Они не позволяют уповать только на штатные средства огня и защиты одного образца ВВТ ни в наступлении, ни в обороне, ни на марше, ни в позиционном районе.
Любая бронетанковая (или смешанная) тактическая группа должна на штатной основе иметь средства войсковой ПВО. Любые полуавтономные действия мелких подразделений в дозорах, боевом охранении, в опорных пунктах должны обеспечиваться приданными противовоздушными средствами. Командир подразделения, в котором не предусмотрена должность начальника ПВО, должен самолично являться организатором системы ПВО, координатором трехмерных действий штатных и приданных сил и средств. Сегодня об этом можно только мечтать. Все уповают на уровень соединения. Однако на вышестоящем уровне может быть организовано общее, но никак не частное прикрытие с воздуха, а значит, не всегда полное, точное, адекватное и своевременное в силу объективных свойств иерархических систем.
Не менее важна организация защиты от наземных противотанковых средств, которая также может быть эффективной только при совместных действиях многих родов войск. Опять-таки командир батальона или более мелкого подразделения должен являться организатором и координатором действий штатных и приданных средств, обеспечивающих защиту от противотанковых снарядов, ракет, гранат и мин.
В современных боевых действиях тактическая бронетанковая (смешанная) группа не может обеспечить живучесть, если не имеет собственного инженерного обеспечения и сопровождения. Инженерное подразделение должно не только вести инженерную разведку района боевых действий и маршрутов, но и обеспечивать комплексные мероприятия по маскировке, противодействию ТР, дезинформации и т.п. Инженерное сопровождение также должно иметь любое автономно действующее подразделение.
Будут решены эти проблемы и отпадут пессимистические настроения танковых нигилистов.
3. Лучшим противотанковым средством в обороне и наступлении является сам танк. Однако это вовсе не означает, что он должен вести дуэль с танком противника на максимальных дальностях. К тому же, в условиях средней полосы вообще трудно найти дальность прямой видимости, соответствующую эффективной дальности поражения зарубежных танковых орудий (фигурируют цифры до 2 - 3 км).
Это также не означает, что танк должен быть превращен в артиллерийский дот. Танки зарывают в землю, когда «последний парад наступает…». Если же готовятся нанести врагу неприемлемый урон, то оборудуют основную, ложную и запасные танковые позиции, определяют безопасные пути смены позиций, организуют засады, используя искусственные и естественные свойства местности, внезапные атаки с флангов и тыла с последующим отходом в мертвые зоны. Любая дуэль в таких случаях происходит на коротких дистанциях, нивелирующих преимущества противника в поражении и защите.
4. Что касается поражения ОБТ из РПГ между катками в зоне донной боеукладки, то для противодействия точечному выстрелу существует разведка, огневое подавление, зачистка, фланговое прикрытие штурмовыми группами, другие организационные и технические меры. Без этих мер одинаково горят машины и с башенной укладкой, как «Абрамсы» в Багдаде. Анализировать же «устрашающие» въезды танковых колонн в города - пустая трата времени.
5. Лоббистам других видов и родов войск пора осознать, что все РЛК, ЗРК, самолеты и аэродромы ничего не стоят без надежного наземного прикрытия. Их можно сравнить с артиллерией эпохи наполеоновских войн, которая, оказавшись в авангарде, почти всегда становилась трофеем пехоты или кавалерии неприятеля [ 1 ]. В конечном счете, принцип сбалансированного развития еще никто под сомнение не ставил. Но только речь заходит о конкретной области, каждый лоббирует свое направление.
6. Танкистам же, остающимся в плену советских подходов, суждено и дальше оставаться в поле жесткой критики. Давно пора отказаться от былых принципов строительства «народно-революционных армий», утверждающих, в частности, что тракторист
- это механик-водитель танка.
В подтверждение сказанного можно привести свежий пример из зарубежного опыта. Две отдельные механизированные бригады национальной гвардии США начали подготовку к отправке в Ирак. Несмотря на неограниченность в средствах и все старания военного руководства, они не смогли достичь требуемого уровня боеспособности ни через три, ни через шесть месяцев. Это не был саботаж личного состава. Это была реальность, заставившая Пентагон задуматься о необходимости девятимесячного срока развертывания и слаживания резервных соединений. Скептики вообще предложили отказаться от резервных соединений и ограничиться резервистами для маршевого пополнения регулярных подразделений.
Не должно быть ни тени сомнения в том, что современный танк
- для профессиональных танкистов, а не для срочнослужащих «любителей». Только профессиональный и спаянный экипаж из состава слаженного многофункционального подразделения сможет обеспечить эффективное боевое применение ОБТ в условиях современного военного конфликта, его живучесть на поле боя, взаимодействие с силами и средствами других видов и родов войск, грамотную эксплуатацию в мирное время. Этот вывод относится к любым другим родам войск.
Да, средний образовательный уровень сегодняшнего призывника, несомненно, выше уровня призывника пятидесятилетней давности, но значительно ниже его физическая подготовка, психологическая устойчивость, адаптация к тяготам полевой жизнедеятельности. 7. Командирам бронетанковых (равно как и других) подразделений Сухопутных войск уже нельзя обойтись знаниями и навыками, приобретенными по принципу «все о танках и ничего лишнего». Это упрек в большей степени к тем, кто сегодня разрабатывает концепцию их обучения.
* * *
В значительной мере ответы на вопросы «является танк оружием оборонительным или наступательным?», «нужен ли танк при оборонительной доктрине?», «пригоден ли он для современной войны?» большей частью уже даны и обоснованы. Но несложно предвидеть возражения реалистов. Да, нужны боеготовые танки и боеспособные танковые подразделения. Нужна модернизация бронетанкового вооружения и закупки. Нужны профессиональные танкисты и командиры, способные связать в единую систему элементы различных родов войск и управлять ими в трехмерном пространстве...
Нужно не только повышать и поддерживать профессиональный уровень танкистов и экипажей, но и обеспечить приемлемую оплату труда, бытовые условия и досуг. На все это нужны финансовые, технические и материальные средства в достаточных объемах, не соответствующих выделяемым лимитам.
Военная наука дает на это свой принципиальный ответ: существует некоторый минимально допустимый уровень военных расходов, ниже которого затраты на оборону в принципе теряют свой смысл, так как не обеспечивают достижения тех целей, ради которых они осуществляются.
«При достижении этого уровня необходим пересмотр целей существования военной организации государства, перечня решаемых ею задач и уровня решения этих задач» [7].
Сделать шаг в этом направлении не так сложно. Кому-то уже видится простое решение проблемы посредством «асимметричных» (главное - дешевых) ответов в форме новоявленных косиньеров, герильеров и прочих иррегулярных формирований. Иная позиция - оставить все как есть, спокойно наблюдать переход от застоя к деградации, но продолжать оперировать четырехзначными цифрами танков, самолетов, артиллерийских стволов. В обоих случаях вернуться когда-нибудь назад к современной армии будет проблематично, а практически может оказаться и невозможным.
Если видеть несчастье не в танках, а в их количестве, то напрашивается переход к такому состоянию, при котором располагаемых средств окажется достаточно для модернизации и эксплуатации оставленной части БТВ, для требуемого пятипроцентного обновления, для содержания профессиональных экипажей и их полноценной боевой подготовки.
Вариантов такой трансформации может быть множество. Их описание, обоснование и критическое сравнение нуждаются уже в закрытых исследованиях. Конечно, потребуются политические, экономические, организационно-штатные и иные решения. После трансформации оперировать придется уже не армейскими корпусами (командованиями) - прямыми потомками танковых и общевойсковых армий КБВО, - а тактическими соединениями. Однако народная мудрость гласит, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Литература
1. Кернсновский А.А. История русской армии/ в 4-х томах. - М.: 2001.
2. Катуков М.Е. На острие главного удара. - М.: Воениздат, 1974.
3. Бабаджанян А.Х. Дорогами победы. - М.: «Молодая гвардия», 1972.
4. Бабакин А. На танках ставить крест рано // Независимое военное обозрение. - 2005. - № 29.
5. Д.Аркуилл, Д.Ронфельдт «Принцип стаи и будущее конфликта». - Исследовательский институт национальной обороны корпорации РЭНД, 2000.
6. Коледа А.Н., Кендюхов М.Г., Крипиневич М.Р. Тенденции изменения форм и способов применения сухопутных войск иностранных государств по опыту последних военных конфликтов // Наука и военная безопасность. - 2007. - № 1(13).
7. Буренок В.М., Ляпунов В.М., Мудров В.И. Теория и практика планирования и управления развитием вооружения / Под ред. A.M. Московского - М.: Издательский дом «Граница», 2005.
